Олег Мухин - Человек: 5. Сириус Цэ
Мы посмеялись.
– Сева, – сказал я, – тебя плохо было слышно, а теперь ни шумов, ни тресков – идеальная трансляция. В чём дело?
– Да это я на коротких волнах был, а теперь на длинные перешёл. Короткие до Марса плохо достают.
Тем же путём, что шли слоны, проскакал табун лошадей. Лошади тоже были на высоких, насекомоподобных ногах. (Словно девушки на шпильках!) Однако на спинах, в отличие от слонов, они ничего не несли.
– А это, исходя из твоей логики, – предположил я, – лошадь пророка Мухаммеда и её дублёры. Пророк Мухаммед, судя по всему, был ещё большим перестраховщиком, чем Иисус. Вон сколько лошадей запустил, прежде чем вознёсся сам.
Радиоприёмник позавывал, погукал и повсхрапывал. Это так Сева хохотал, пародируя помехи.
Странные лошади скрылись за горой песка. Мне предстояло на неё подняться. Пока поднимался, Сева меня порадовал «Розовым миром» в исполнении группы «Planet P Project». 80 минут карабканья наверх, 80 минут отличной музыки. Пару-тройку раз, правда, альбом прерывался неуместным джинглом: «Сева, Сева Новгородцев. Город Лондон. Би-Би-Си».
Когда, обливаясь потом, я взобрался на гребень бархана, надо мной пролетели
кресты-распятья. Все они спикировали вниз, в долину. Там, в котловане, в центре кратера, я увидел большое скопление марсиан. Мираж или нет? Мне ничего не оставалось, как тоже туда направиться. Я подтянул шорты и панамкой вытер пот со лба.
Спускаться было легче, чем подниматься. Больше музыку я не слушал, думал о том, какие песни я исполню марсианам, а слушал вполуха, как Сева травил свои анекдоты. Их было много, все я не запомнил. Понравились два:
По требованию Европарламента термин «чёрная дыра», как неполиткорректный, был заменён на «афроотверстие».
И: Что надо сделать, чтобы освоить Марс? Американцам сказать, что на Марсе много нефти. Европейцам – что на Марсе много золота. Японцам – что на Марсе ещё нет мобильных телефонов. Русским – что на Марсе водка бесплатная. Китайцам – что на Марсе много пустующей территории.
А больше всего понравилось высказывание:
Самым весомым доказательством существования разумной жизни во вселенной является тот факт, что до сих пор никто не попытался с нами связаться.
К сожалению, и мне не удалось установить контакт с инопланетянами. Ни музыкальный, ни вербальный. Потому что это оказались никакие не марсиане. Компания выглядела очень необычно, но это была наша земная компания.
Расположившись полукругом, в ней были и слоны, и лошади, и кресты. Были в ней и женщины (обнажённые) – не сосчитать сколько, но тоже странные: в основном дырявые – с прямоугольными сквозными отверстиями: в головах, в сердцах, ниже живота. Были женщины и без голов – с круглыми букетами цветов вместо них. Были с инвалидными подпорками, поддерживающими провисшие груди, задницы, лица. Были женщины-гибриды: женщины-слоны, женщины-лошади, женщины-кресты.
В центре этого собрания стояло что-то невообразимо огромное, невообразимо высокое, накрытое куском тонкой белой материи.
Когда я приблизился, женщины и животные радостно на меня посмотрели, и женщины начали хлопать. А из аппаратуры, тоже установленной полукругом, зазвучала негромкая мелодия. Кажется, принадлежавшая швейцарской группе «Cosmos». Женщины и животные, как я понял, что-то от меня ждали.
– Не знаешь, чего им надо? – спросил я у Севы тихонечко, чтобы не услышала публика.
– Похоже, они хотят, чтобы ты открыл монумент, – тоже полушёпотом произнёс Сева. – Дёрни, деточка, за верёвочку.
Я дёрнул. Белая ткань упала за монумент, и я увидел гигантского человека. Могучее гранитное изваяние стояло на круглом постаменте, макушкой упираясь в небо. Из головы человека торчали треугольные лучи, в правой руке он держал горящий факел, а в левой гитару. Я опустил глаза, чтобы прочесть надпись на постаменте. Там было написано большими русскими буквами: «МАКСИМ ГЛУБИННЫЙ».
«Так это же мне памятник, – подумал я. – Ничего себе! Прямо Колосс Родосский!»
– Теперь всё ясно, – весело, во весь голос заявил Сева. – Не Статуя Свободы, а Статуй Свободы. Ты двадцать лет нёс свой крест, приобщая людей к свободе. А в благодарность памятник тебе установлен в пустыне!, на Марсе!, лошадьми!, слонами! и голыми дырявыми бабами! Охренеть! Ха-ха-ха-ха!
– Много ты понимаешь, – разозлился я, обидевшись, и попытался его выключить. Сева почему-то не выключался. Тогда я снял ремешок с шеи и швыранул проклятый радиоприёмник подальше от себя. – Пошёл вон, чёртовый еврей. Шут гороховый. Фигляр.
И тут из динамиков колонок на полную мощность грянула песня «God Save The Wean!», «Боже, храни младенца!» (перефраз гимна «God Save The Queen!», «Боже, храни королеву!») из одноимённого моего альбома: «Храни младенца, Боже/ Зачем ему страдать?/ Зачем распятым тоже/ Увидит его мать?…»
Я приложил бинокль к глазам и постарался получше рассмотреть статую. Тело моё, как выяснилось, представляло собой полку с несметным количеством ячеек. Верхние ряды (ближе к горлу) были заполнены бутылками с разноцветными этикетками. В ячейках на груди (в районе сердца) стояли бесчисленные тома книг. Ниже шли ряды компакт-дисков. А в районе пупка – коробки с DVD. Все ячейки были заполнены.
Я направил бинокль на голову Колосса Марсианского, подрегулировав резкость. Лицо у меня было каменное. А в голове имелось несквозное отверстие, которое было черным-черно.
Но кое-где в нём всё же поблескивали звёзды.
***4***Марго с буквой «t» на конце облокотилась о раму приоткрытого панорамного окна и через длинный чёрный мундштук курила сигаретку.
Я сразу почувствовал, что что-то не так. В её настроении произошли разительные перемены. Из самого счастливого существа на свете она вдруг снова превратилась в холодную надменную русалку, приплывшую из тёмных и безмолвных океанских глубин.
С тех пор, как я благополучно вернулся с Марса, я не видел более радостного человека. Марго, словно маленькая девочка, со смехом и восторгом в её блестящих зелёных глазах носилась по всем этажам дома, по выложенным плиткой дорожкам, по стриженной траве газона, крутилась, вертелась, прыгала, скакала на одной ножке, пела песенки на тарабарском языке, танцевала и одаривала бесконечными поцелуями и комплиментами Стивена, Годди, Антвелла и особенно меня.
Она была готова, как мне казалось, обнять каждого робота из команды обслуживания, включая робота-матку, но всё-таки до этого дело не дошло. Пока я отлёживался в барокамере, восстанавливая своё здоровье после полёта, она заставила мужа организовать шикарные торжества по случаю эпохального исторического события. И эти шикарные торжества состоялись буквально на следующий день. Такого количества выпивки, фруктов, тортов, таких деликатесов и изысканных блюд, таких ярких и масштабных фейерверков, такой громкой и заводной музыки я не видел и не слышал даже во время самой крутой вечеринки, организованной нашим менеджментом в честь выхода третьего альбома «Maximum Depth» «Мыльная опера государства».
Ещё не совсем пришедший в себя после «квантового скачка», облачённый в экзоскелет, усиливающий мои слабые двигательные функции, я сидел во главе стола, словно именинник, пил коньяк (теперь было можно), улыбался и принимал поздравления от окружающих. Собственно, именинниками мы были все. И, начав с меня, мы друг друга по очереди поздравляли, произносили тосты, хвалебные речи, смеялись, радовались жизни; как дети, дурачились и сходили с ума.
Это было вчера. А сегодня – что-то случилось с её радиоприёмником, настроенным на беззаботную волну. Сегодня приёмник трещал разрядами, хрипел помехами, скрежетал частотными и амплитудными колебаниями – в общем, был не в духе.
– Перебрала вчера шампанского или переживаешь по поводу мужа? – поинтересовался я.
Она долго и нудно молчала; вдумчиво, со сладострастием смаковала ароматный табак, а потом, как всегда для меня неожиданно, произнесла:
– Скажи мне, Максим. А зачем, собственно, тебе нужны инопланетяне? Почему ты их постоянно ищешь? Для чего спонсируешь нацеленные на эту тему археологические экспедиции? Ну, найдёшь, предположим, ты следы, оставленные пришельцами, некие конкретные артефакты, и что тогда? В чём твоя сверхзадача? Может быть, попросить у чужих бессмертие для себя?
Я тоже помолчал, собираясь с мыслями, прежде чем ей ответить.
– Когда мы будем знать точно, а не просто предполагать или верить, что во вселенной мы не одни, жизнь на Земле кардинально изменится. Откроются новые перспективы для эволюции и философии, для техники и религии, а все виды искусств получат новые импульсы.
Если человечество будет абсолютно уверено в том, что нас посещали разумные существа с другой планеты, и выяснит на сто процентов, с какой именно, станет ясна со всей очевидностью бессмысленность земных войн. Если люди всех рас, народов и вероисповеданий объединятся в решении наднациональной задачи по технической реализации путешествия к этой самой планете, откуда прибыли чужестранцы, то Земля с её мини-проблемами окажется в новых условиях, в правильной взаимосвязи с процессами, происходящими в космосе.
